Анализ почерка

Развитие научной графологии

Идея о связи между почерком и характером (личностью) существовала с античных времен. Так, еще  Аристотель в III веке до н.э. методом наблюдения зафиксировал связь между почерком и темпераментом. Гай Светоний Транквилл, в произведении «Жизнь двенадцати цезарей» (120 г.н.э) отмечает связь между манерой письма и акцентуациями характера Каллигулы:

«…Он не переносит слова, а продолжает писать строку, даже если буквы уже налезают друг на дружку, он просто чудовищно сжимает их и загибает книзу окончание строки у правого края свитка» [31],

Китайский ученый Кюо Йо-Су (Kuo Jo—hsu) (1060-1110), изучая китайское «травяное» письмо отмечал:

«Почерк говорит нам, кто пишет — аристократ или простолюдин» [48, р. 28].

Становление графологии как научной отрасли знания проходило типичным для любой науки путем – от описания и накопления фактов к их систематизации – выделению закономерностей и определению предмета и объекта – к появлению междисциплинарных связей и усовершенствования процедуры анализа — достижения на этой основе новых знаний. Графология (психографология) прошла такой же путь развития как и психология и в настоящее время связана с ней теснейшим образом.

Первой, качественно систематизирующей и обогащающей ранее собранные сведения по графологии, считается работа «Ideographia», вышедшая в 1622 году, автором которой был профессор Болонского университета Камилло Бальди (Camillo Baldi). Эта книга представляла собой детальный трактат о соотнесении почерка и черт характера человека. Бальди писал в этом трактате:

«Очевидным является то, что все люди пишут своим особым, специфическим образом и, выводя буквы, каждый использует такие характерные формы, которые не сможет повторить никто другой». «…Черты характера можно рассказать по почерку посредством экзаменации. Однако необходимо внимательно следить за тем, какие характерные черты почерка повторяются, не являются ли они искусственно выведенными, и, наконец, не являются ли они результатом различных обманчивых случаев, которые возникают по причине свойств пишущих материалов». [48, р. 28-29]

В этом фрагменте, фактически, содержится близкая к современной формулировка предметно-объектной области графологии – выраженность в почерке (предмете), различных психических процессов, состояний, индивидуальных личностно — психологических особенностей (объект), как проявлений индивидуальности человека. Выдвигается  вопрос о возможности диагностики личности посредством графологического анализа почерка. Кроме того, ставятся проблемы распознавания подделки почерка, а следовательно, объективности, надежности диагностики. Эта работа заложила основание для развития научной графологии.

Следующим логичным и значимым этапом в развитии графологии была работа Громанна (J.Ch.Grohmann), профессора теологии и философии Виттенбергского университета. В 1792 г. он опубликовал работу «Проверка возможностей внутреннего характера по почерку», где констатировал факт что:

«Маскировать почерк так же трудно, как скрывать физиогномические данные. Так же как физиогномические данные остаются фундаментально константными, и лишь двигающиеся мышцы активизируются в контрасте с внутренней эмоцией, так и характер почерка остается фундаментально одним и тем же, несмотря на всевозможную маскировку, даже если почерк замаскирован перенятыми или фальшивыми чертами. Я всегда считал, что искусство маскировки почерка стоит в одном ряду с маскировкой характера и наружности» [48, р 29]

Впервые ставился вопрос о необходимости системного изучения почерка и выявления закономерных и объективно существующих связей между особенностями почерка и качествами, чертами, свойствами, феноменами, составляющими индивидуальность человека. Таким образом, работа Громанна дала методологическое основание для начала таких исследований, создав почву для появления одного из направлений графологии — «фиксированных черт» [48, р.31].

Развитие этого направления связано с именем французского аббата Мишона (Michon), который только в 1871 году ввел термин  «графология» в научный оборот. Мишон сосредоточился на эмпирическом изучении связи между написанием отдельных черт почерка и особенностей характера личности, тем самым и дав начало упомянутой школе «фиксированных черт».[1] Однако, опираясь только на эмпирическое наблюдение, регистрацию и систематизацию, Мишон испытывал недостаток психологического объяснения результатов своих наблюдений.

Крепье-Жамин (Crepieux-Jamin) – ученик и последователь Мишона – тщательно изучил и дал дальнейшее развитие идеями своего учителя. Развивая идею и методологию феноменологического осмысления и анализа почерка (1888 год), Крепье начинает развивать «феноменологическое» направление графологии [48, р. 30].

Однако, как научная область, графология получает признание только к 1895 году благодаря деятельности немецкого физиолога, профессора Йенского университета Прейера (Preyer). Это произошло благодаря тому, что Прейер в изучении почерка, начал использовать метод лабораторного эксперимента. Опираясь на данные экспериментальных исследований, в области психологии и физиологии, он доказал, что образец почерка одного и того же человека, чем бы он ни был выполнен — левой или правой рукой, ногой или даже с помощью рта — обладает одинаковыми чертами (паттернами) [48, р.30]. Так было показано, что почерк не является результатом научения или копирования, а детерминируется индивидуальными психофизиологическими особенностями. Понимая акт письма как результат координирования мускульной активности флексоров и экстенсоров, которая, в свою очередь определяется деятельностью соответствующих психофизиологических механизмов, Прейер высказал идею, что акт письма и почерк есть целостное соматическое выражение индивидуальности, которая проявляется вне зависимости от манеры и способа письма [48, р.30].

Эти положения, выведенные Прейером придали новый импульс развитию графологии, что нашло отражение в опубликованной в этом же 1895 году работе итальянского криминолога Ч.Ломброзо (С.Lombrosо) «Графология» в которой он не только продолжал отстаивать свою идею о существовании врожденных типов экстремальной личности (гениев и преступников), но и представил разработанный им метод графологического анализа почерка, направленного на дифференциальную диагностику этих типов. Тем самым он первый продемонстрировал, по-существу, критериальную конкурентную валидность графологического анализа почерка [15; 48, р.31]. Труд Ломброзо показал возможность графологической дифференциальной диагностики различных групп населения [15, С.340-342] и дал начало третьему, криминологическому направлению графологии. Графологи-криминологи более позднего времени отошли от «теории черт», создавая различные методы криминологческого анализа почерка. Здесь можно отметить Вайзера (Weiser), работающего в русле психоанализа (1938) и Хьюза (Hughes), создавшего (1966) свой метод криминальной графологической диагностики, опираясь на учение о глубинных потребностях Л. Зонди.

Идея дифференциальной графологической диагностики была подхвачена и немецким психиатром Крепелином (Kraepelin), который разработал «шкалу Крепелина», позволявшую определять произвольные и непроизвольные скорость и давление при письме. На основе этой шкалы Крепелин создает эффективный графологический метод диагностики органических поражений мозга (1898-1912) [48, р.30]. Так начало формироваться четвертое направление графологии – клиническое. В рамках этого направления швейцарский психиатр Блейлер (Bleuler) разработал систему клинического анализа почерка для дифференциальной диагностики психопатологии и функциональных расстройств при психозах (1916) [5]. Аналогичная система была создана его коллегой Э.Кречмером (Kretschmer) к 1922 году [16]. Немецкий психиатр Мейер (Meyer) на экспериментальной основе установил, (1924-1926), что в почерке и в акте письма проявляются сущностные, акцентуированные черты характера человека [48, р.30]. Его соотечественник психоневролог Пофаль (Pophal) создает (1939) метод графологической диагностики неврологических заболеваний. Терапевт Бюргер (Burger) (ФРГ) разрабатывает (1956) метод графологической диагностики латентной соматической патологии. «Клиницисты», начиная с Пофаля, как и их коллеги графологи-криминологи, отошли от «теории черт» и опираются, в основном, на психофизиологическую концепцию Прейера и концепцию «формо-уровня» Клагеса.

Однако, существенный поворот в развитии европейской графологии связывается с именем уже упомянутого немецкого графолога и философа Людвига Клагеса (L.Klages), прежде всего потому, что в развитой им «теории экспрессии» он изложил новые методологические принципы, которые позволили отойти от «теории фиксированных черт» и составили методологическую основу современной психографологии, наряду с идеями других авторов [48]. Клагес, опираясь на концепции Мейера и Прейера, экспериментальным путем установил, что существует устойчивая связь между различными аспектами экспрессивного движения – актом письма, мимикой, жестами, телодвижениями и речью. Он постулировал (1924), что каждое экспрессивное физическое движение обуславливаются психофизиологическим напряжением, возникающим в результате диалектического взаимодействия противоположных сил: «Geist» (сознание, рассудок, дух) и «Seele» (инстинктивные побуждения). Акт письма, почерк, мимика, жесты имеют общий «формо-уровень», то есть они не параллельно-независимые явления, а выражают целостность человека Поэтому оценка человека по отдельным чертам почерка просто бессмысленна [48, р.14, 37-40].

Графология вызывала научный интерес не только на европейском континенте, но и в США. Психолог Джуна Дауни (Downey) в своих исследованиях (1919-1920) использовала методы экспериментального наблюдения, а также методы сравнительного анализа типа «сходство-различия», сравнивая почерк пишущего с его мимикой, жестами, походкой, осанкой, манерой сидеть и держать себя, а также микродвижениями и т.д. В итоге она зафиксировала те же факты и закономерности, что и Клагес.

Психологи Г.Оллпорт (Allport), Вернон (Vernon) и графолог  Содек (Saudek) активно использовали статистический и экспериментальный подход. Важным итогом их тесного сотрудничества (1925-1933) явились статистически и экспериментально подтвержденный выводы. Первый из них состоит в том, что отдельные штрихи почерка не имеют жестко фиксированной связи с конкретными чертами личности. Второй вывод — отдельные черты почерка не могут иметь фиксированного значения и толкования. Третий — черты личности не могут выражаться отдельными, единичными штрихами почерка [48, р.31-32].

Так, благодаря научной работе Прейера, Клагеса, Дауни, Оллпорта, Вернона и Содека произошел окончательный отход графологов от «теории фиксированных черт». Было постулировано, что акт письма имеет двойственную природу: с одной стороны, он является проявлением деятельности мозга и соответствующих психофизиологических процессов, с другой стороны, это фиксируемое выражение психической деятельности, душевных состояний человека. Телесное и душевное тесно переплетены между собой. Было утверждено положение согласно которому в почерке целостно и полностью отражаются различные проявления индивидуальности человека. Это, в свою очередь, обусловливает и необходимость изменения представлений о человеке и его личности – личность проявляется в диалектическом единстве своих противоположностей: биологического и социального,  сознательного и бессознательного, положительного и отрицательного, идеального и материального, рационального и иррационального, духовного и телесного, рассудочного и чувственного и т.д. Поэтому почерк является визуально наблюдаемой, фиксируемой проекцией постоянно происходящих и изменяющихся психических процессов и состояний человека, формой отражения его индивидуальности и ее проявлений. Таким образом, различные виды графологического анализа почерка являются методом изучения не только почерка, но и опосредованно через него, особенностей сознательной и бессознательной душевной жизни пишушего человека, его индивидуальных свойств, качеств и т.д.

Такие выводы поставили вопрос о необходимости нового не структурного, а диалектического методологического подхода в понимании личности как феномена единства и борьбы противоположностей.

Психоанализ не только позволил решить эту проблему, но и подтвердил и дополнил эти положения. Он также послужил основанием для возникновения глубинно-психологического направления в графологии. Были сделаны усилия развить графологию на основе концепций школ глубинной психологии — фрейдовского психоанализа, адлеровской «Индивидуальной психологии», «Аналитической психологии» К.Г.Юнга [48].

Еще в период 1910-1912 годов К.Г.Юнг предпринял попытку разработки метода анализа почерка для диагностики следов аффекта [42].

Венгерские графологи и психологи Роман (Roman), Балаш (Balazs)  и Хайнель (Hajnal) с помощью экспериментальных наблюдений и феноменологического анализа изучали связь почерка с бесознательными процессами, опираясь на методологию Фрейда (1920). В результате их деятельности был создан государственный институт графологии. Психографологический анализ стал обязательной процедурой диагностики в соматических и психиатрических клиниках и средних школах Венгрии. Графология была признана научным методом и включена в учебные программы университетов [48, р.31].

Русский графолог Зуев-Инсаров в ходе исследований (1924) установил, что почерк является проекцией психо-эмоционального состояния человека [14].

Англичанин Якоби (Jaсоby), опираясь все на тот же психоанализ, создал метод с помощью которого можно определять стадии психосексуального развития личности (1932) [48, р.31].

Шлаг (Schlag) и Пульвер (Pulver) разработали систему анализа почерка на основе юнгиановской теории психологических типов (1934).

Психоаналитическая методология дала возможность разработать такие системы графологического анализа, которые позволяли диагностировать не только бессознательные процессы, но и быть достаточно информативными в плане диагностики целого комплекса личностных качеств, проявляющихся в непосредственном поведении и деятельности человека. Среди авторов таких методов можно отметить Хайсса (Heiss), Зингера (Singer), Мюллера (Muller) и Энскатта (Enskatt), которые разработали (1943, 1950 и 1961 годах) авторские системы анализа почерка, позволяющие не только диагностировать личностные качества, но и прогнозировать поведение [48].

Не смотря на явные заслуги психоанализа в развитии глубинной психологии, ряд его положений, вызывающих вполне правомерную критику, ограничивал возможности графологической диагностики.

Критике подвергались, прежде всего, тезис о детерминации всех без исключения проявлений человеческой активности инстинктивными силами, в особенности сексуальными и агрессивными побуждениями [6; 7; 38; 40]; причинно-следственное представление душевной жизни человека в рамках механистической ньютоно-картезианской парадигмы [6; 7]; прямая экстраполяция закономерностей развития животного мира на развитие человека; игнорирование таких феноменов человеческого поведения, как сознательно определяемая активность, выбор и наконец, свобода, проявление человеческой воли; тезис Фрейда о детерминации всех видов человеческой активности исключительно иррациональными и редуцированными побуждениями [6; 7; 38; 40].

Своеобразным результатом дальнейших научных поисков стало появление новых принципов в понимании человека, его сознания и бессознательного, движущих сил его развития.

1. Существование и влияние бессознательного, равно как и наследственности на становление и жизнедеятельность личности, не отрицается, но в равной степени придается большое значение и влиянию социальных факторов. При этом признается роль не только ближайшего социума, но и экономических, политических, социальных и материальных условий жизни, религиозных, культурных и идеологических традиций [6; 7; 34; 43; 44; 46].
2. Был пересмотрен тезис о человеке как о закрытой психодинамической системе. Человек начинает рассматриваться как открытая система, не только подвергающаяся влиянию извне, но и способная оказывать влияние, быть самоопределяющейся, совершать выбор и осуществлять осознанную деятельность [6; 7]
3. Акцентируется феномен сущностной противоречивости человека. Если в концепции Фрейда эта противоречивость заключалась в рамках динамических процессов, происходящих между сознанием и бессознательным, то позднее эта противоречивость трактуется как естественное проявление самой природы человека и носит бытийный, экзистенциальный характер [34; 41; 46].

Новый взгляд на человека требовал от графологов нового методологического подхода. Интересно отметить, что он был найден в рамках этого же глубинно-психологического направления и связан с именем швейцарского психиатра и психолога, основателя Судьбоанализа Леопольда Зонди (L. Szondi).

Как научное направление, судьбоанализ понимается как соединительное звено между психоанализом Фрейда и аналитической психологией Юнга. Все три направления принадлежат к единому целому — глубинной психологии [51, S.6; 34; 46]. В рамках судьбоаналитического направления графологии методологической основой стала служить концепция Зонди, впервые опубликованная в 1947 году, которая полностью соответствовала представлениям о человеке, возникшим в результате кризиса психоанализа на рубеже 50-60-х годов. Кратко изложим основные положения судьбоанализа в вопросе о становлении и развитии человека.

Понятие «судьба» и представления  о развитии человека в судьбоанализе

Традиционно понятие «судьба» понимается односторонне как действие фатальных, бесконтрольных, неподвластных человеку сил [2, С.23]. Однако это понятие в рамках судьбоанализа принимает совершенно иное значение. Здесь человек понимается как существо, которое по мере возрастания личностной зрелости, получает возможность выбора, и, исходя из индивидуальных возможностей, тем самым, способно реализовывать свою свободу, преодолевая определенное принуждение, которому подвергается с самого рождения [2, С.23]. Поэтому в судьбоанализе делается различие между свободной и навязанной судьбой – свободно выбранными и навязанными формами экзистенции [46].

К навязанной судьбе относится, прежде всего, наследственность, то есть то, что человек получает от своих предков, включая «Родовое бессознательное», которое проявляется в специфических особенностях глубинных экзистенциальных потребностей, характерных для представителей того или иного рода. Постулируя положение о том, что скрытые наследственные элементы бессознательно определяют наш судьбоформирующий выбор в любви, дружбе, профессии болезни и смерти, судьбоанализ перебрасывает мост между глубинной психологией и генетикой [51, S.6; 46].

Социальные влияния и среда также являются факторами навязанной судьбы. Сюда относится материальный, социальный статус семьи, где родился ребенок, воспитательная политика родителей, психологический и эмоциональный климат в семье. Наличие или отсутствие возможностей самоактуализации, реализации потребностей. Политическая, социальная, экономическая ситуация в которой проживает сам человек, ментальная, культурная среда и т.д. [2]

Личностные особенности, которые являются результатом взаимодействия наследственности, социальных влияний и опыта самого человека, также могут выступать как фактор навязанной судьбы [34].

Поэтому, в рамках судьбоанализа перед человеком ставится задача преодоления навязанной судьбы. Рассматривая человека как диалектическое единство и борьбу противоположностей, судьбоанализ  делает акцент на том, что  интеграцию противоположностей и изменений в наследственно-обусловленной диалектике побуждений, человек может выполнить только через сознательно занимаемые позиции в отношении окружающей действительности и своего внутреннего мира. Такое сознательное становление предполагает сознательный выбор между навязанными и свободно выбранными формами экзистенции, осознание содержания составляющих своей судьбы, различных негативных и позитивных форм ее реализации, с последующим свободным выбором направления развития [2; 51; 52]. В этом случае, человек не является бессильным в водовороте навязанной судьбы, а благодаря человеческому “Я”, способности принимать решение и выбирать, проявляет себя как существо способное изменять направление судьбы, делать ее свободной.

Это делает необходимым изучение человека в его целостности на трех диалектически связанных экзистенциальных уровнях: социально-психологическом (социальная среда и ее влияние, ментальная среда); личностно-психологическом («Я» и «Дух»); био-психологическом (наследственность) [2; 34; 46; 51; 52].

Согласно Зонди человек уже рождается с клубком врожденных глубинных экзистенциальных потребностей, общих для всех людей. Сила этих потребностей, а так же формы их проявления и способы удовлетворения у конкретного человека определяются взаимовлиянием наследственной специфики этих потребностей (родового бессознательного), индивидуального опыта человека и средовых влияний. Это создает постоянную динамику душевных процессов и уникальную индивидуальность каждого человека. Поэтому его психическая жизнь — постоянное диалектическое единство и борьба противоположностей: биологического и социального, сознательного и бессознательного, положительного и отрицательного, личностного и общественного, идеального и материального, рационального и иррационального, духовного и телесного, рассудочного и чувственного и т.д.[34; 46; 51]. А это означает, что человек не может представлять собой застывшую совокупность черт и качеств.

На этой методологической основе к 1966 году Альберт Хьюз (A.Hughes)[2] разработал сначала криминологический, а затем, к 1981 году, универсальный психографологический метод диагностики личности [48]. В рамках судьбоаналитического направления графологии было положено начало развитию профориентационного психографологического анализа, разработка которого связана с именами швейцарских судьбоаналитиков Каспара Гальдера (K.Halder) и Инессы Гремигер (I.Graemiger)[10; 12].

Психографологический метод  диагностики А.Хьюза, его возможности и ограничения

В качестве методологической основы для психографологического анализа почерка Хьюз, как уже отмечалось, взял концепцию глубинных побуждений Л. Зонди.

Согласно Хьюзу двигательные реакции, производящие пишущее движение, понимаются как внешнее проявление единства и борьбы полярных и комплементарных противоположностей в психологической и психофизиологической картине человека совершающего акт письма.

«Всегда существует пропорция напряжения между двумя противоположностями, которая отражает проявление частной активности индивидуальной психики.Всегда есть минутное колебание между движениями влево и вправо, вниз и вверх, между напряжением и расслаблением и другими искомыми бесчисленными полярностями, которые можно наблюдать и интерпретировать. Все наши противоречивые устремления должным образом отражаются и выражаются в нашем почерке. Мы хорошие и плохие, эгоистичны и альтруистичны, оптимисты и пессимисты, решительны и нерешительны, уверены в себе и не уверены, смелы и пугливы в любое конкретно данное время, в любом месте, в любом окружении. Мы никогда не бываем одними и теми же, мы колеблемся, изменяемся, день ото дня, час от часа, иногда от минуты к минуте, мы всегда, как говорится, «идем по жизни шаткой походкой» с колеблющимися мыслями и эмоциями, мы связываем себя обычаями и условностями и рвемся к свободе, надеемся и разочаровываемся, и наш почерк является видимой линией происходящего изменения» [48, p.15-16].

Почерк, подобно тесту Зонди, отражает в себе борьбу глубинных противоположностей, является визуально наблюдаемой, фиксируемой самим человеком проекцией постоянно происходящих и изменяющихся психических процессов и состояний, формой отражения индивидуальности и ее проявлений.

Несмотря на принятие положения о двойственной природе акта письма (психофизиологический акт и отражение психологических процессов), судьбоаналитическая графология берет на вооружение тезис о несводимости душевной жизни человека только к психофизиологическим проявлениям, ее неподчинимости жестким причинно-следственным связям. Из экзистенциальной психологии принимается положение об уникальности и неповторимости каждого человека, множественности форм проявления его индивидуальности. Хьюз отмечает:

«Когда пишущий инструмент движется в верхнюю зону строки, это движение определяется мускульной активностью экстенсоров. Когда инструмент движется в нижнюю зону строки, это движение направляется работой флексоров. Но предпочтение верхней зоны символизирует, что поведение человека регулируется духовными мотивами, а не физиологическими или материальными потребностями. А предпочтение нижней зоны символизирует обусловленность поведения материальным и инстинктивным. Конечно, согласимся, что не может быть никакой верхней или нижней зоны без координирования мускульной активности флексора и экстенсора, которое, в свою очередь, определяется деятельностью нейроэндокринной системы. Но такая нейро-психологическая и мускульная активность являет собой соматическое и физическое проявление души, то есть, духовного, сущностного. Отрицать это подобно тому, как играть трагедию «Гамлет» без персонажа Принца Датского» [48, p. 15].

Отсюда следует необходимость целостного толкования почерка с указанием всех возможных и наблюдаемых тенденций.

Взаимосвязь между судьбоаналитической концепцией Зонди и психографологическим методом Хьюз излагает следующим образом:

«Зонди-тест…исследует прямо бессознательное Я и побуждения, а отсюда — чувства и эмоции, поведение (сексуальное, профессиональное и социальное). Графологический анализ…обеспечивает феноменологическое проникновение в чувства и эмоции, интеллектуальную направленность, волю и поведение, и, таким образом, в сознательное Я, а уже затем в бессознательное  Я  и побуждения» [48, р. 108].

Таким образом, психографологический анализ является методом изучения не только почерка, но и опосредованно через него, особенностей сознательной и бессознательной душевной жизни пишушего человека, его индивидуальных свойств и качеств.

Такая судьбоаналитическая методология значительно расширяет возможности графологической диагностики. Перечислим основные возможности диагностики по методу А.Хьюза

1. Диагностика профессиональных качеств, профпригодности, профориентация, определение оптимальной профессиональной среды
2. Криминологический анализ личности, позволяющий дать полный психологический портрет личности преступника или подозреваемого; установить возможные формы преступных деяний, которые потенциально могли осуществиться подозреваемым; определить степень потенциальной возможности совершения человеком преступного деяния.
3. Психодиагностика личности. Составление психологического портрета и прогнозирование поведения по таким характеристикам как: степень психологической и социальной адаптации или дезадаптации личности; способы реагирования при фрустрации, в конфликте и стрессе; особенности, коммуникативной, сексуальной, аффективной, перцептивной, интеллектуальной, волевой, этико-моральной сфер; особенности механизмов психологической защиты и самоконтроля; уровень притязаний и самооценки; особенности деятельностной активности; криминальность-законопослушность личности; наиболее выраженные черты характера
4. Психологическое консультирование и психотерапия: данные графологического анализа почерка могут выступать основным фоном при проведении сеансов психологического консультирования. Проведение графологического анализа почерка перед процессом психотерапии и после него позволяет оценить эффективность и результативность проводимой психотерапии.
5. Семейно-брачное консультирование: графологический анализ почерков потенциальных брачных партнеров позволяет установить степень их психологической совместимости и определить области их межличностного взаимодействия, в которых возможно возникновение конфликтов.

Надежность этого метода составляет 86- 95% [48, р.13].

К ограничениям психографологического метода можно отнести следующие моменты:

• По почерку невозможно определить пол пишущего. «Женский» почерк может быть у феминизированного мужчины, а «мужской» почерк может иметь маскулинизированная женщина.[3]
• По почерку нельзя определить возраст человека.
• По почерку невозможно определить профессиональную принадлежность пишущего.

Наша практика (1994-2018 гг.) работы по методу Хьюза, показала, что составление психологического портрета личности будет представлять достаточную трудность, если графолог не обладает знаниями в области основ психиатрии, криминологии, психосоматической медицины, наркологии, общей, возрастной и специальной психологии (дефектологии), психологии личности, глубинной психологии. Анализ почерка и составление полного психологического портрета занимает в среднем 1-1,5 часа. Таким образом, становится понятно, что скорость и качество анализа и диагностических выводов стоит в прямой зависимости от уровня профессиональной подготовки графолога. Это значительно снижает эффективность и возможности метода графологической диагностики при использовании его низкоквалифицированными специалистами.

А.В. Смирнов

Литература

1. Адлер А. Введение в индивидуальную психологию для врачей, учителей и психологов. — М.: Изд-во Российского открытого университета, 1993.
2. Альтенвергер А., Бюрги-Майер К. и др. Судьбоанализ Леопольда Зонди. // «Психология судьбы» / Сборник статей по глубинной психологии. / 2-е издание исправлен. и доп./ Под общ. ред.  д. ф. н. проф. Куликова В.Б. – Екатеринбург.: Изд-во  УрО РАН. — 1994. № 1.- С.23.
3. Анастази А., Урбина С. Психологическое тестирование.- СПб.: Питер, 2002.
4. Березин Ф.Б., Мирошников М.П., Соколова Е.Д. Методика многостороннего исследования личности (структура, основы интерпретации, некоторые области применения). – М.: Фолиум, 1994
5. Блёйлер Е. Руководство по психиатрии.- М.: Изд-во Независимой Психиатрической Ассоциации., 1993.
6. Блюм Г. Психоаналитические теории личности. Пер. с англ и вступ статья А. Б. Хавина. — М.: Изд-во «КСП», 1996.
7. Браун Дж. Психология Фрейда и постфрейдисты. Пер. с англ.- М.: «Рефл-бук»; Киев: «Ваклер», 1997.
8. Бурлачук Л.Ф. Введение в проективную психологию / словарь-справочник. Киев: «Ника –Центр», 1997.
9. Варламов В.А. Детектор лжи.- М.:Персэ-Пресс, 2004
10. Гальдер К. Графологический метод в профессиональном и карьерном консультировании// ПЕРСОНАЛ-PROFY / Изд-во Уральского Межрегионального Центра Обучения персонала. Выпуск 5 – Екатеринбург, 2001.
11. Горбатов Д.С. Практикум по психологическому исследованию: учебн. Пособие. — Самара.: Издательский дом «БАХРАХ — М», 2000.
12. Грэмигер И. Интеграция судьбопсихологии и графологии // ПЕРСОНАЛ-PROFY / Изд-во УМЦО Выпуск 7–Екатеринбург–2002, С.57
13. Джос В.В. Практическое руководство к тесту Люшера. – Кишинев. Изд-во «Периодика», 1990. – 174 с.
14. Зуев-Инсаров Д.М. Почерк и личность // Читать человека- как книгу. — Мн.: «МЕТ»; М.: «ЭКСМО», 1995.
15. Каннабих Ю. История психиатрии. М.: Изд-во ЦТР МГП ВОС, 1994.
16. Кречмер Э. Строение тела и характер — М.: «Педагогика-пресс». 1995.
17. Кулагин Б.В. Основы профессиональной психодиагностики. — Л.: МЕДИЦИНА. 1984
18. Левандовский И.П. О корректности проведения факторного анализа.// Вопросы психологии № 5. – 1980
19. Ложкин А.И. Психология личности агрессивно-насильственного преступника (мотивацтонно-смысловой аспект: научн. издание — Екатеринбург: изд-во УрЮИ МВД РФ, 2002.
20. Ложкин А.И. Психология поведения девиантной личности: Учеб.- метод. пособие / Урал. гос. пед. ун-т. – Екатеринбург, 2003.
21. Ложкин А. И., Смирнов А. В. Методы глубинной психологической диагностики личности: Учебное пособие / Уральский юридический институт МВД России — Екатеринбург, 2003.
22. Лупандин В.И. Математические методы в психологии: Учеб. Пособие Изд.3-е перераб.: Екатеринбург: Изд-во УрГУ, 2002.
23. Лучинин А.С. Психодиагностика.– Ростов-на-Дону. Феникс.- 2004.
24. Лучшие психологические тесты для профотбора и профконсультации. Под ред. А.Ф. Кудряшова. — Петрозаводск, 1992.
25. Магия цвета. : АО «Сфера», 1996.
26. Наследов А.Д. Математические методы психологического исследования. Анализ и интерпретация данных. Учеб.пособие. – СПб.: «Речь», 2004.
27. Носс И.Н. Психодиагностика. Тест, психометрия, эксперимент. — М.: Издательство «КПС+», 1999.
28. Общая психодиагностика //Под ред. А.А. Столина, В.В. Бодалева. — СПб.: «Речь», 2002.
29. Романова Е.С., Гребенников Л.Р. Механизмы психологической защиты. Генезис. Функционирование. Диагностика. — Мытищи, 1990.
30. Руковишников А.А., Соколова М.В. Факторный личностный опросник Р. Кеттелла. Руководство по использованию. — СПб.: ГП ИМАТОН.- 1995
31. Светоний Г.Т. Жизнь двенадцати Цезарей /Пер. с лат., предисл. и послесл. М.Гаспарова. — М.: Худож. лит., 1990.
32. Сенин И.Г., Сорокина О.В., Чирков В.И. Тест умственных способностей. Метод. пособие — Ярославль. НПЦ «Психодиагностика», 1991.
33. Смирнов А.В., Смирнова Н.Г. Какие кадры решают все (принципы, методы и направления оценки персонала) // ПЕРСОНАЛ- PROFY / Изд-во УМЦО. Выпуск 13 – Екатеринбург. – 2004
34. Смирнов А.В. Екатеринбургские лекции по экспериментальной диагностике побуждений Леопольда Зонди. – Екатеринбург: Изд-во гуманитарного ун-та. – 2005.
35. Собчик Л.Н. Стандартизированный многофакторный метод исследования личности./ Методическое руководство.- Изд-во МКЦ. М.- 1990.
36. Столяров В.И. Управление персоналом: оценка работников. – Екатеринбург: Банк культурной информации, 2001
37. Сулицкий В.Н. Методы статистического анализа в управлении. – М.: Дело, 2002.
38. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции- М.: Наука,1989.
39. Фрейд З. Психопатология обыденной жизни. — М.: Просвещение, 1990;
40. Фрейд З. Психоаналитические этюды / Составление Д. И. Донского, В. Ф. Круглянского; Послеслов. Т. В. Кондрашенко. — Минск: ООО «Попурри», 1997- С. 151.
41. Фромм Э. Человек для себя. / пер с англ и предисл. Л. А. Чернышевой. — Мн. «Коллегиум». 1992.
42. Юнг К.Г. Феномен духа в искусстве и культуре. — СПб «Кентавр», 1994;
43. Юнг К.Г. Конфликты детской души. Собр. Соч. — М.: «КАНОН», 1994;
44. Юнг К.Г. Аналитическая психология. — СПб «Кентавр», 1994;
45. Юнг К.Г.Сознание и бессознательное. Сб. произв. — СПБ.: Университетская книга, 1997;
46. Юттнер Ф. Судьбоанализ в выводах.–Екатеринбург -2002;
47. Bartholomew D. J. The foundations of factor analysis. Biometrika, 71, 221-232. — 1984.
48. Hughes A. What Your Handwriting reveals. — London: Sphere Books Ltd. — 1981.
49. Kaiser H. F.. The varimax criterion for analytic rotation in factor analysis. Pyrometric, 23, 187-200.- 1958.
50. Plutchik R., Kellerman H., Conte H.R. A structural theory of ego defenses and emotions. In C.E.Izard «Emotions in personality and psychopathology». N.Y. Plenum, 1979.
51. L. Lehrbuch der Experimentellen Triebdiagnostik. — Bern. Hans-Huber Verlag. — 1972
52. Szondi L. Ich – Analyse. – Bern : Hans-Huber Verlag, 1956.

 

 

 

[1] Сторонники этой школы считали, что каждая конкретная черта почерка, каждый штрих, имеют прямую связь с конкретной чертой характера и личностной особенностью. Дальнейшее развитие графологии показало несостоятельность такой точки зрения.

[2] Альберт Хьюз (Великобритания) — графолог, психолог, криминолог с более чем 20-летним опытом работы, дипломированный специалист в области глубинной психологии, член Цюрихского международного общества исследований в области судьбоанализа (I.A.R.S.)

[3] Речь идет о явлении «психического гермафродитизма» (К.Г. Юнг и А. Адлер См.: 1; 43; 44